Серовский театр драмы открыл платоновскую программу фестиваля в Воронеже
На короткой, но содержательной пресс-конференции, состоявшейся перед показом, режиссёр постановки Дмитрий Зимин рассказал, что этот спектакль создавался достаточно необычно. Жёсткого плана не было. Распределившись с ролями, актёры вместе с режиссёром погружались в платоновский текст, переводя его в текст сценический. Спектакль довольно успешно шёл какое-то время. А затем актёры, игравшие народ джан, подобно платоновским персонажам, разбрелись по театрам страны. И для показа в Воронеже их пришлось специально собирать вновь, потому что замены и вводы в этом спектакле невозможны в силу специфики его сочинения.
Повесть Платонова была написана в 1935 году после писательской поездки по Средней Азии. Речь в ней идёт о спасённом советской властью юноше Назаре Чагатаеве, сыне туркменки Гюльчатай и русского солдата. После окончания Московского экономического института он командирован на родину, чтобы собрать и спасти вымирающий от бедности и болезней народ джан, к которому принадлежит и он сам. Народ этот состоит из разных этносов, – людей, у которых ничего не осталось, кроме души. Собственно, слово джан и означает душу, ищущую счастья. В Москве он успевает жениться на некрасивой и несчастной женщине Вере и полюбить её дочь Ксению, в туркменских песках встретить свою мать, спасти маленькую девочку Айдым, собрать и накормить потерянный народ, после чего тот вновь поодиночке разбредётся по пустыне. Самому отправиться в странствие, перенести множество испытаний и боли, увидеть, как его народ, привыкший только умирать, начинает осмысленную жизнь.
Но, как всегда у Платонова, сюжетная канва, при всей своей важности, определяет далеко не всё. Особый язык, неспешный, почти медитативный внутренний ритм, удивительные описания единения природы и человека. И найти всему этому адекватный сценический язык не так-то просто.
Оформлением сцены (художник-постановщик Владимир Кравцев) послужили спущенные с колосников штанкеты. Между ними Назар гулял с Верой по ночной Москве, там же под песню «Лучший город земли» («Ты никогда не бывал в нашем городе светлом») в исполнении Муслима Магомаева танцевали на выпускной вечеринке вчерашние студенты. А через минуту это уже были родные пески, куда сошел с поезда соскучившийся по этим местам Чагатаев. Пустое пространство сцены может вместить в себя любую фантазию. Закрытый занавес ограничивал пространство, и разместившиеся прямо на сцене зрители тоже были как бы вовлечены в этот космос.
Повесть Платонова очень большая и подробная. Сценическое время, а спектакль длился около трёх часов, не может вместить весь текст целиком. Естественно, пришлось от чего-то отказываться, выстраивать композицию, иногда что-то меняя местами. Часть текста читать, что называется «от автора», часть описаний передать персонажам. Но, как мне показалось, в общем и целом создателям спектакля удалось обойтись без больших смысловых потерь. И, что важно, не обытовить эту историю. Сам язык лаконичен: развернули циновку – герою предстоит дорога. Выйдя на короткой остановке в чистом поле, Чагатаев опускает чемоданчик, затем тихонечко двигает его назад – поезд уйдёт без него. Вера вручает ему тяжёлый камень – смерть её и мёртворождённого ребёнка.
Перекати-поле, жалкая пустынная колючка, тоже является персонажем спектакля, как и верблюд, спасённый от голодной смерти Чагатаевым и зарезанный, чтобы прокормиться, стариком Суфьяном. Красную ленточку – его жизнь или его кровь, обмотав вокруг руки, будет носить Назар. А перед поездкой в Москву повяжет его на шею Айдын – очень похоже на пионерский галстук.
Как и повесть Платонова, спектакль идёт медленно, с паузами, повторами, гипнотически погружая в это неспешное течение и зрителя. К чему были готовы не все – несколько человек ушли в антракте. Я же получила от спектакля большое впечатление. В нём не было пустых мест, интересно существовали актёры. А Ренат Ходжаев, по мне, так идеальный Назар Чагатаев.
Получилась вдумчивая и, главное, честная работа с платоновским текстом. Режиссёр не пытался подгонять его под конъюнктуру дня, подавать утопию как антиутопию, ничего не передёргивал и не позволял себе манипулировать зрителем. Без ёрничества было подано выведенное белой краской на кумаче «Жить стало лучше, жить стало веселее», – в начале спектакля первая часть фразы, вторая дописывалась ближе к финалу. Эту фразу Сталин произнёс на Первом всесоюзном совещании стахановцев в 1935 году, когда Платонов заканчивал повесть «Джан». Такой подход не лишил действие драматизма, а напротив, усилил его. Потому что в отличие от героев спектакля зрителям известно, обо что разобьются их мечты.
В финале раскрывается занавес, и мы видим актёров, сидящими в креслах партера. А они, соответственно, видят нас на сцене. Актёры и зрители как бы меняются местами. Но длится это какое-то мгновение. А дальше все персонажи разбредаются по залу, любуясь этим просторным с красивыми огоньками местом, где они, возможно, будут счастливы.
Надежда РОГОТОВСКАЯ
Фото Андрея Парфенова