Минфин заработает на распродаже краденого: намечаются громкие аукционы по продаже конфискованных активов

Минфин готовится продать пять крупных активов, изъятых в пользу государства. В числе «обязательных к реализации» — аэропорт Домодедово и «Южуралзолото». Но за сухими формулировками — драматические истории рейдерства, коррупции и реприватизации. Генпрокуратура впервые за десятилетия начала системно возвращать награбленное. Что продаётся, сколько стоит и как попало в руки государства — разбираемся в деталях.

Когда заместитель министра финансов Алексей Моисеев на полях инвестиционного форума заявил, что до конца 2025 года Минфин планирует продать пять изъятых в пользу государства компаний, а в 2026-м — обязательно реализовать аэропорт «Домодедово» и «Южуралзолото», это прозвучало почти как сенсация. Не потому что государство продаёт активы — оно это делало и раньше. А потому что теперь оно продаёт конфискованное. То, что было отнято у бывших собственников по решению суда — за рейдерство, мошенничество, отмывание, уклонение от налогов или прямую коррупцию. Это не приватизация и не национализация — это реприватизация награбленного. И впервые за 30 лет она стала системной.

Что продаётся и за сколько?

Пока Минфин не раскрывает полный список из пяти активов, но два из них названы прямо: аэропорт «Домодедово» и АО «Южуралзолото Группа Компаний». Оба — стратегические, оба — с многомиллиардной капитализацией, оба — с кровавой историей перехода в госсобственность.

Аэропорт «Домодедово» — один из крупнейших авиаузлов России, обслуживает более 20 млн пассажиров в год. До 2025 года контролировался структурами Дмитрия Каменщика. После введения санкций и ареста Каменщика (по делу о хищениях при строительстве ЦКАД) аэропорт был передан в управление «Ростеха», а затем — в собственность государства через процедуру конфискации по решению Басманного суда 17 июня 2025 года. Финансовое состояние аэропорта сложное: чистый убыток по итогам года ожидается на уровне 10 млрд руб. при выручке 30 млрд руб., общий долг составляет около 70 млрд руб.

«Южуралзолото» — один из крупнейших золотодобытчиков России, владеет месторождениями в Челябинской, Магаданской областях и на Чукотке. Ранее контролировалось структурами Константина Струкова, арестованного по делу о мошенничестве в особо крупном размере и легализации преступных доходов. В 2023 году суд конфисковал 100% акций компании в пользу государства. Государству перешло около 67,25% акций компании, рыночная стоимость пакета оценивается в 85 млрд руб. Интерес к активу уже проявляют «Полюс» и «Селигдар», но наиболее вероятным покупателем считается структура Газпромбанка.

Как эти активы попали в руки государства? Роль Генпрокуратуры

Ключевую роль в этом процессе играет Генеральная прокуратура РФ, которая запустила беспрецедентную по масштабу кампанию по возврату незаконно приватизированного и награбленного имущества. Это не просто уголовные дела — это системная реприватизация по признаку происхождения капитала.

Во всех случаях Генпрокуратура действовала не как карательный орган, а как институт восстановления экономической справедливости: активы изымались не потому, что они «нужны государству», а потому, что они были получены преступным путём. Это принципиально отличает текущую кампанию от национализаций 2000-х или экспроприаций в Латинской Америке.

Основные механизмы конфискации включают судебные решения (как в случае с «Домодедово»), антикоррупционные иски (как с ЮГК), международное взаимодействие и разработку новых инструментов для работы с криптоактивами.

Почему Минфин торопится с продажей?

Ответ прост: бюджет. В условиях санкций, роста военных расходов и сокращения нефтегазовых доходов, конфискованные активы — один из немногих источников быстрых, легитимных и неполитических поступлений. Продажа «Домодедово» и «Южуралзолото» может принести в бюджет значительные средства — продажа пакета ЮГК оценивается в 85 млрд руб.

Но есть и второй мотив — политический. Продажа через открытые торги или стратегическим инвесторам позволяет избежать обвинений в «раздаче активов силовикам» или «создании госкорпораций-монстров». Минфин настаивает: всё будет прозрачно, с оценкой независимых аудиторов, с участием инвесторов.

Как отмечает замминистра финансов Моисеев: «Мы ничего оставлять в казне не собираемся. Это все будет продано. Какой будет способ продажи — я не знаю, потому что там разные ситуации есть. Иногда это прямая продажа, иногда это конкурс».

Риски и вызовы

Главный риск — недооценка. В условиях санкций и закрытого капитала многие активы могут быть проданы ниже рыночной стоимости — особенно если покупателем станет госкомпания. Второй риск — юридические споры. Бывшие владельцы, даже осуждённые, подают апелляции, иски в ЕСПЧ, требуют компенсаций. Третий — социальный: на предприятиях работают тысячи людей, и смена собственника может означать сокращения, смену стратегии, упадок.

Власти сталкиваются с судебными исками из-за права собственности, особенно в международных юрисдикциях. Бывшие владельцы активно используют правовые механизмы для защиты активов.

Но, несмотря на риски, процесс, запущенный Генпрокуратурой и поддержанный Минфином, имеет историческое значение. Впервые за 30 лет Россия начала системно очищать экономику от криминального капитала, не разрушая её, а реструктурируя. Это не возврат к советской модели — это попытка построить капитализм, основанный на праве, а не на силе.

Реприватизация как терапия

То, что делает сейчас Минфин — это не просто продажа активов. Это экономическая терапия. Государство не национализирует — оно дезинфицирует. Удаляет гнойники — активы, полученные обманом, насилием, коррупцией. И возвращает их в легальный экономический оборот — через продажу, через инвестиции, через рынок.

Если всё пройдёт по плану, к 2026 году в пользу государства может быть конфисковано имущество ещё на 400–500 млрд рублей. И почти всё оно будет продано — не для пополнения казны, а для восстановления доверия к институтам собственности.

Как сказал один из высокопоставленных сотрудников Генпрокуратуры на условиях анонимности: «Мы не отбираем — мы возвращаем. Не у собственников — у воров. И да, мы будем это делать, пока каждый завод, каждый аэропорт, каждый магазин в России не сможет доказать, что он достался своему владельцу честно».

Это новый капитализм. Жёсткий. Судебный. Без пощады к награбленному. И, возможно, впервые за десятилетия — справедливый.