Владимир Пастухов // «Эхо Москвы», 14 июня 2021 года

05:55

[Сергей Бунтман:]
— Добрый день. Алексей Нарышкин, Сергей Бунтман. Мы начинаем нашу программу. И персонально наш с вами сегодня Владимир Пастухов, научный сотрудник университетского колледжа Лондона, добрый день.

[Владимир Пастухов:]
— Добрый день.

[Алексей Нарышкин:]
— Добрый день.

[Сергей Бунтман:]
— Хорошо, начинаем. Ты хотел прямо, по традиции…

[Алексей Нарышкин:]
— Узнаем, насколько Владимир Пастухов их знает хорошо.

[Владимир Пастухов:]
— Вы меня как бы НРЗБ в чистом виде, поскольку я не в материале.

[Сергей Бунтман:]
— Не знакомы с обычаями, хорошо, сейчас мы ознакомим.

[Алексей Нарышкин:]
— Просто, знаете, небольшой тест, насколько вы оторваны от российской действительности. Владимир Путин, отвечая на вопрос, давал ли он распоряжение на покушение на Навального, говорит в интервью NBC: «У нас нет такого обычая – кого-либо убивать».

[Сергей Бунтман:]
— Вот. Поразило?

[Алексей Нарышкин:]
— Вопроса не будет. Нам нужна ваша чистая реакция, концентрат.

[Владимир Пастухов:]
— Я думаю, что он прав. У нас нет такого обычая, кого-либо убивать. У нас все, кому нужно быть убитым, умирают сами в нужное время. Желательное и удобное. Просто у нас есть другой обычай. Люди сами по себе исчезают в нужном заказчику направлении и не возвращаются. Как бы, есть и такой обычай на Руси. У нас нет обычая убивать, безусловно. Именно об этом подумал Борис Годунов, выпивая свою чашку. У нас абсолютно нет обычая убивать, подумал Павел Первый, пытаясь растянуть удавку. У нас вообще нет обычая убивать, подумал Петр Третий, пытаясь увернуться от табакерки. Какой у нас вообще обычай? Почему-то обычая нет, а все время происходит какая-то модернизация, убивают.

[Алексей Нарышкин:]
— Вы Владимира Путина обвиняете в неискренности? Путин лукавит?

[Владимир Пастухов:]
— Нет. Я просто думаю, что он не в курсе того, что в России убивают не по обычаям, а по понятиям. Обычаев нет, а понятия есть. Вы знаете… Поймите, когда мы имеем дело с Владимиром Путиным, у него есть великая привилегия – высказывать любую сентенцию, понимая, что ответной реакции не будет. То есть, не как на Донбассе – выстрелил – ответка. Понимаете? Он может сказать, что такого обычая нет. Соответствует это действительности, не соответствует это действительности – ни один из нас не находится в позиции человека, который может публично возразить и что-либо доказывать.

То есть, с моей точки зрения сам по себе этот ответ – из разряда театральных таких медийных трюков. Он не отвечает по существу, он просто отбивает удар на ту сторону. Я вот сейчас понял, что это мне напоминает. У Шукшина есть такой рассказ – «Срезал». Там про одного самородка сельского, с которым ни один академик спорить не мог, потому что он давал такие как бы… В никуда ответы, на которые просто никто не знал, стоять или падать, как вообще комментировать. Все впадали в замешательство, а он говорил: «Ну ты что? Ты разве академик?». Вот вы меня поставили сейчас где-то в такое же положение…

[Алексей Нарышкин:]
— Срезали?

[Владимир Пастухов:]
— Да, меня срезали. А он срезал того Криса, который брал у него интервью. И тут тоже… Нет обычая. В Англии есть обычай убивать? Да нет, тоже нет. Вообще, у человечества нет такого обычая, убивать. Но почему-то все время убивают. Можно так это комментировать.

Это не из разряда содержательных споров. Это из разряда риторических трюков, которые можно использовать для того, чтобы уйти от неудобных вопросов. Скажем так, Путин воспользовался этим трюком гораздо более профессиональнее, чем Байден, скажу, в аналогичной ситуации, в которой он не нашел в себе сил «срезать», а искренне ответил… «Думаете, он убийца?». «Йес».

[Сергей Бунтман:]
— Подтверждаете, когда скажут, ну, да… В общем, жалкие люди. Не могут они по-человечески ответить. Вы знаете, сейчас у Алеши Нарышкина есть еще вопрос дальше. Но у меня здесь абсолютно ожидаемый комментарий в чате Ютуба. Я ждал этот комментарий, по существу совершенно. «Табакеркой убили не Петра Третьего, а Павла Первого». Я ждал, что обязательно кто-нибудь скажет.

[Владимир Пастухов:]
— Я надеюсь, что от меня в таком разговоре не ждут исторической точности как на ЕГЭ по истории. В общем и целом, кого-то чем-то там убили. Кого-то – табакеркой, кого-то – шарфиком… Давайте меня за это расстреляем.

[Алексей Нарышкин:]
— Хорошая мысль. Я предлагаю расстрелять Пастухова после эфира. А вот смотрите, опять же… Про вот эти убийства и покушения. В какой степени вы доверяете информации Bellingcat о том, что на Дмитрия Быкова было совершено покушение эфэсбешниками? Чуть ли не теми же, которые за Навального?

[Сергей Бунтман:]
— Той же группой замечательной.

[Владимир Пастухов:]
— Вы понимаете, это очень хороший вопрос. Потому что когда я прочитал именно результаты этого расследования, я впервые за несколько месяцев впал в ступор. Потому что до Быкова у меня была возможность более-менее давать рациональное объяснение происходящему. На Быкове эти возможности закончились. И я для себя сформулировал две гипотезы. Первая гипотеза состоит в том, что либо вообще все расследования Bellingcat каким-то образом неправильно интерпретированы. То есть, есть какие-то факты, которые мы даем… Неправильную интерпретацию, и тогда все это надо пересмотреть и сказать, что где-то есть логическая ошибка в наших рассуждениях. И все эти поездки, паспорта, места работы… Или там есть какое-то другое объяснение, или там есть какая-то подстава…

Либо для определения тех, кто руководит и контролирует спецслужбы, необходимо использовать известные мемы имени Лаврова. То есть, там первое слово «дебилы», а второе я не могу произнести в связи с требованиями Роскомнадзора.

Сначала я склонялся, скорее, к первой гипотезе, потому что, с моей точки зрения, совершенно иррациональный поступок – отравить Дмитрия Быкова. Но потом я уперся в некое обстоятельство, которое я не могу преодолеть. Это обстоятельство – разговор Навального с Кудрявцевым. То есть, я могу представить ошибку в интерпретации полета. Я могу представить, что бывают какие-то странные совпадения с паспортами. В конечном счете можно предположить, что где-то тут закралась неточность.

Но разговор Навального с этим товарищем, он убийственный. Потому что это практически невозможно подделать. Власти не отрицали никогда… То есть, они, конечно, заняли прекрасную позицию, что «мы не комментируем», но это тот случай, когда надо комментировать. То есть, фактически это молчание, которое сопровождало всю ситуацию с отравлением Навального, это было молчаливое признание ситуации как таковой. То есть, власть пошла по пути, скорее… «Ну да, и что?». Вот это была защита. Не в смысле «мы не травили», а в смысле «травили и будем травить, наше право, он же враг. Врагов уничтожают. Присматривали – это мы признали уже. То есть, где присматривали, там и подтравливали».

То есть, разговор с Кудрявцевым заставляет, к сожалению, думать о том, что у Bellingcat если и есть помарки в их исследованиях, то они незначительны. Таким образом, разговор с Кудрявцевым заставил меня отказаться от версии, что я не доверяю данным Bellingcat и склониться к версии имени мема Лаврова. Я могу только сказать одно. То есть… Мне остается только интерпретировать уже другое, почему именно Быков. Я хочу еще раз снять шляпу перед Быковым и сказать, что таким образом была признана его гениальность как русского поэта, в чем я никогда не сомневался. Я прекрасно отношусь. Он может гордиться, что русская власть каким-то странным образом… Как с Пушкиным – навела руку. То есть, почувствовала, что талант и [нрзб.] власти в России несовместимы. Она безошибочно своим чутьем выбрала наибольший талант и решила на всякий случай его профилактически устранить, потому что неизвестно, во что этот талант может развиться. <...>