Как и зачем в Московской области ищут останки пропавших без вести солдат

Руководитель подмосковного отряда поисковиков Антон Кузнецов рассказал «Снобу», как организованы экспедиции, что помогает установить личность погибшего и кому передают останки немецких солдат.

Вы по образованию — зоотехник. Как вы стали поисковиком?

Я родился и вырос в Одинцовском городском округе Московской области, на этих землях война оставила сильный отпечаток. Поэтому интерес к этой теме у меня был всегда. Часто местные жители находили случайно какие-то артефакты, даже моя бабушка на огороде находила гильзы, патроны и мне показывала. Подростком я вступил в военно-исторический клуб.

Помните свою первую экспедицию?

В 1994 году, и сразу же за границей — в Республике Беларусь. Мы провели две недели в Нарочанском районе. Тогда я впервые увидел человеческие останки. Впечатление неизгладимое. Никакого страха я не испытал. Останки героев, отдавших жизнь за родину, я воспринимал (и воспринимаю до сих пор) как мощи. Тот момент, когда я впервые нашел человеческие останки, стал поворотным в моей жизни. Я понял, что во многих регионах России человек может найти останки участников Великой Отечественной войны просто в лесу, и это проблема нашего общества. Поиск солдат из обычного мальчишеского увлечения превратился в серьезную миссию. С тех пор я и мои товарищи стараемся не только обнаружить неучтенные воинские захоронения или незахороненные человеческие останки, но идентифицировать, если это возможно, и сообщить родственникам о судьбе солдата.

Чем вы занимаетесь, помимо поиска останков пропавших без вести солдат?

Самое важное в нашем Поисковом движении — военная археология, то есть полевые поисковые исследования, раскопки. Но у нас есть и другие проекты. Часто люди обращаются к поисковикам и просят установить фронтовой путь бойца. Мы много работаем с архивными базами данных, например «Подвиг народа», «Память народа», где размещены подлинные военные документы, списки погибших, журналы боевых действий, карты, схемы. Среднестатистический гражданин может самостоятельно забить в поиск данные своего родственника и найти там какую-то информацию. Но не всегда это получается. Бывает так, что там неверно записана фамилия. Поэтому у нас родился проект, который так и называется — «Судьба солдата». Мы бесплатно помогаем родственникам солдата найти про него информацию. Некоторые документы в архивах могут получить только родственники, поэтому мы даем рекомендации, в какие инстанции и с какой формулировкой отправить запрос.

Как поисковики узнают, в каком именно месте нужно вести раскопки?

В основном по тем же самым архивным документам. Очень часто сигналы идут от  местных жителей. Нас все хорошо знают, и, если кому-то бабушка рассказала или кто-то гулял по лесу и нашел окопы, люди звонят нам. 

Поиск начинается с разведок — в основном они проходят весной, когда еще нет зелени и виден ландшафт. Мы приезжаем на место боевых действий, просчитываем логистику, проверяем информацию, работаем с населением, фиксируем остатки оборонительных сооружений. Дополнительно обследуем их металлоискателем и определяем, есть ли там подъемный материал — гильзы, патроны, личные вещи, разорванные снаряды, осколки. По этому подъемному материалу мы можем судить о интенсивности боевых действий и перспективности раскопок. 

На места мы с участниками отряда выезжаем каждые выходные, это короткие поездки без ночевки. Если нужно обследовать большую площадь, мы организовываем экспедиции продолжительностью в пять-семь дней. В нашем объединении есть правило, что сначала нужно организовать порядок на своей земле, поэтому в поездки мы ездим только по Московской области. Каждый отряд работает по-разному. Наш выезжает в экспедиции два раза в год — на майские праздники и в конце лета. Живем мы в палаточном лагере. У каждого участника своя задача: кто-то копает, кто-то ходит с металлоискателем, кто-то все это снимает на видео и фотографирует. Такие крупные поездки могут быть в одни и те же места, в таких случаях мы просто разбиваем эту местность на участки и последовательно их отрабатываем.

А зимой поисковые работы проводятся?

Зимой у нас другая работа. Вынимать человеческие останки из мерзлой земли — это уже не военная археология, а вандализм. Совершенно другая история с поиском военной техники. В холодное время года самолеты легче найти в местах повышенной обводненности — на водоемах, чаще всего на болотах. С помощью глубинного металлоискателя можно на лыжах пройти по водоему и обнаружить крупный военный объект под водой, зафиксировать его точку, а потом позвать водолазов, например. В этом случае установить, что это за самолет и кто был летчиком, удается в 99% случаев. Каждый вылет подробно фиксировался в документах, а на воздушном судне всегда много номерных деталей, которые позволяют его идентифицировать.

Два года назад во время поисковой разведки в деревне Труфановка мы обнаружили самолет посреди поля. Рядом лежали останки летчика. Мы смогли найти двух его дочерей. Они приезжали на место гибели отца и его захоронение. Для них это было очень эмоционально.

Кто сейчас идет работать в поисковики, молодые люди?

В нашем региональном отделении более двух тысяч поисковиков. Все они разного возраста и социального статуса. Например, основная часть участников поискового отряда из города Власиха — взрослые люди. Это офицеры, многие из которых — военные пенсионеры.

А мой отряд, который я возглавляю с 1997 года, в основном состоит из подростков. Конечно, грамотно подкованные школьники всегда говорят, что идут в поисковый отряд, потому что любят Родину, хотят увековечить память солдат. Но мы с вами знаем, что девочки, например, всегда следуют куда-то за хорошим и общительным коллективом, а для мальчиков важны свершения и открытия. Экспедиции — это всегда такая походная романтика, гитара, костер, ночные дежурства, полевые условия, красивейшая природа. Часто в свободное время ребята просто ходят гулять в поля. Я не ожидал, что подростков настолько может впечатлить природа родного края.

Участие в вашем поисковом отряде добровольное, у вас даже нет штатных сотрудников. А на какие средства вы выезжаете в экспедиции? 

У нас уже есть свое лагерное оборудование, но, когда нужно вывозить в крупные экспедиции много людей, возникает необходимость что-то закупать дополнительно. Генератор, шатры, еду. Часто поисковики ездят в экспедиции на свои личные средства. Но не всегда: родное государство предоставляет грантовую поддержку на определенные проекты, в том числе и на экспедиции. Подать заявку на грант можно два раза в год. Чтобы получить эти деньги, проект должен иметь очень значимый социальный эффект. Все это непростая история.

На днях у нас закончилась экспедиция в деревни Троицкое и Бушарино, 45 участников, 6 дней в полевых условиях. Там мы отработали большой участок линии обороны, нашли несколько военных артефактов, но останков солдат не обнаружили. На питание, бензин, батарейки, пакеты, скотч, перчатки и другие нужные для экспедиции вещи у нас ушло порядка 100 тысяч рублей. В этот раз поездку оплатили спонсоры. Уже готовимся к следующей экспедиции, она пройдет у деревни Никифоровское.

Как организован поиск останков погибших на войне? 

У нас есть несколько инструментов для поиска — металлоискатели разных типов, поисковый щуп. Георадар может показать нарушение слоев почвы, а квадрокоптер с лидаром — построить 3D-модель местности, на которой видны окопы и ямы. Но основной инструмент поисковика — это, конечно, лопата.

На моей памяти не было ни одного случая заболевания, которым бы заразился человек при контакте с человеческими останками. Тем не менее при раскопках мы соблюдаем все гигиенические и санитарно-эпидемиологические нормы — работаем в перчатках, в спецодежде и спецобуви. Участники отряда раскапывают окоп, и, если подтверждается, что останки принадлежат именно человеку, расчищают эту область совочками, маленькой лопатой. По лежащим рядом вещам и возрасту костей становится понятно, кому именно принадлежат фрагменты тел — советскому солдату, немецкому, гражданскому человеку или это вообще старинное кладбище. Так, в деревне Дунино мы нашли старинный погост XVI  века.

Если останки принадлежат советскому воину, мы делаем так называемый археологический стол, то есть раскапываем площадь гораздо больше, чем само захоронение. Найденные объекты отмечаются флажочками, масштабными линеечками, фотографируются с разных сторон, документируются. Мы полностью описываем, что видим, например, что у бойца раскинуты руки или отсутствует левая кисть на руке, какие-то еще повреждения. 

После этого останки последовательно отделяются от земли на так называемый эксгумационный баннер. На нем напечатано изображение человеческого скелета и масштабные квадратики. Собственно, выкладывается комплект скелетированных останков на этот баннер и еще раз тщательно фотографируется. По длине трубчатых костей устанавливается рост человека, осматривается череп, состояние зубов и другие показатели. После этого останки человека упаковываются в специальный мешок, пломбируются и временно хранятся в лагере поисковиков до окончания экспедиции. Потом поисковики передают останки местной администрации, и та уже обеспечивает их временное хранение до захоронения.

Наша задача — не кости с места на место перенести, условно говоря. А похоронить достойно в братской могиле, увековечить имя. В прошлом году участники регионального отделения Поискового движения России в Московской области нашли останки 859 человек.

Что лучше всего помогает опознать погибшего бойца?

После того как мы обнаружили останки солдата, тщательно осматриваем места, где у погибшего могли быть карманы. Идеальный вариант — найти смертный медальон. Это специальная капсула, в которой находится бумажный бланк, на котором написано имя погибшего, воинское звание, должность, место призыва. Но бывает, что имя и фамилия сохраняются не полностью, тогда мы сверяем их с информацией из базы данных. Если мы нашли бумажку с надписью «Иванов В.», и знаем, что в этой местности пропал без вести Иванов Василий, то, скорее всего, это он и есть. Если медальона нет, то мы можем найти именные вещи. Ложку, котелок, ножик, монетку. Такие предметы могли очень часто менять хозяев. Поэтому в этом случае мы можем предположить, что это Иванов Василий, и попытаться найти его родственников, и, если есть возможность, провести генную экспертизу, чтобы подтвердить личность. 

В каком состоянии мы найдем останки человека, зависит и от почвы. Допустим, в песке скелетированные останки лежат практически в идеальном состоянии. В глинистой почве наоборот: там мы нашли буквально несколько косточек, а остальное превратилось в губкоподобный прах.

Как вы ищете родственников бойцов?

Сначала мы устанавливаем, из какого региона был найденный солдат. Потом связываемся с местными поисковиками, а те — с местной администрацией. Часто родственников удается найти через сельсоветы, СМИ, тематические группы в соцсетях. 

Если родственников нашли, их приглашают на церемонию захоронения бойца, где обычно передают его личные вещи. Похоронами занимаются местные чиновники. Определяется дата, место, где будут захоронены останки, и потом их торжественно хоронят с военными и духовными почестями в уже существующую братскую могилу, куда заносят новые имена.

Три года назад в деревне Троицкое мы обследовали братскую могилу. Само захоронение появилось сразу после боев, туда сбросили тела в хаотичном порядке, а в нескольких десятках метров от этого установили памятник с именами. И были споры, стоит ли раскапывать это захоронение. В итоге мы все же провели раскопки и обнаружили, что у 75 захороненных солдат в карманах оказалось семь медальонов с именами. А у одного бойца в медальоне вместо бланка мы нашли тетрадный листок с записями, по которому смогли идентифицировать личность. Этот человек до сих пор считался пропавшим без вести. И мы нашли сына этого мужчины. Он уже сам человек больной, на закате жизни. И он помнил, что его отец, уходя на фронт, взял его на руки, обнял — и все, не вернулся. Человек прожил всю жизнь, зная, что его отец где-то погиб в боях. И вот мы сообщили ему, что нашли его отца. Представьте его эмоции. Он приезжал на захоронение, ему вручили медальон, он сказал нам слова благодарности. Ладно, когда дальние родственники живы, а когда живы дети этих солдат, это, конечно, очень для них эмоционально сложное переживание. 

А что вы делаете, если находите останки немецких солдат?

По международному законодательству поисковики не имеют права заниматься захоронениями граждан иностранных государств. Этим занимается специализированная организация, имеющая соглашение с германской стороной. Таких общественных организаций в России несколько. Самая известная называется «Военные мемориалы». Вот ее представителям мы и передаем немецкие останки. Они их увозят, а потом хоронят на сборных немецких кладбищах, ближайшее из которых находится в Тверской области. Похороны проходят без почестей. 

Сталкивались ли вы во время работы с «черными копателями» — людьми, которые занимаются нелегальным поиском артефактов на местах сражений? 

Да. Но есть разные категории этих граждан. Одни просто интересуются этой тематикой и незаконно проводят раскопки для своих личных коллекций. Это одна история. Такие люди, как правило, к останкам все равно относятся бережно и, в случае обнаружения, просто сообщают об этом поисковикам. А бывают мародеры, которые целенаправленно ищут именно захоронения и раскапывают их с целью извлечения артефактов для личной коллекции или на продажу. Это слабоадекватные люди. Как правило, они еще употребляют что-то. Если мы видим какие-то странные действия на местности, незаконные, то вызываем полицию. «Копатели» обычно пугаются этого и уходят. 

В мае 2022 года вы принимали участие в крупной экспедиции в деревне Микулино Московской области. По ее результатам суд признал факт геноцида в Подмосковье во время нацистской оккупации в 1941–1942 годах. Расскажите об этом.

Мы не имеем права раскапывать гражданских самостоятельно, только с представителями Следственного комитета. Как правило, когда мы вызываем СК, приезжает один-два человека. А поисковиков несколько десятков. Поэтому понятно, что раскопки ведут поисковики, но под руководством следователей, которые составляют документацию. Два года назад у нас был такой случай. По актам государственной чрезвычайной комиссии выяснилось, что самое массовое убийство мирных жителей в Московской области произошло в деревне Микулино. Там была областная психиатрическая больница, и на момент, когда фашисты захватили поселок, ее эвакуировать не успели. Было убито от 500 до 700 человек. И вот на это место была организована специальная экспедиция — около 80 человек, в том числе наш отряд. Мои ребята нашли две ямы с останками гражданского населения — это 102 человека. Следственный комитет эти останки изъял и возбудил уголовное дело по факту массового убийства. И на основании этих материалов в Московской области состоялся суд, который признал действия фашистов геноцидом по отношению к мирному населению Московской области в годы Великой Отечественной войны. 

Помимо человеческих останков вы находите большое количество артефактов. Какие из них вам запомнились больше всего за годы поисковой работы?

Московская область и Одинцовский городской округ известны тем, что по этой  территории проходили оборонительные линии Москвы — так называемая Московская зона обороны. То есть еще до нашествия фашистов здесь строились противотанковые рвы, устанавливались различные сооружения, в том числе противоосколочные колпаки из железобетона, которые ставились для защиты от осколков снарядов. И вот эти военные артефакты мы находим до сих пор в некотором количестве. Их мы используем как антивандальные памятники на своей подведомственной территории или передаем в музеи. 

Как-то раз при помощи местных дачников мы нашли не просто бетонный колпак, а цельнометаллический наблюдательный колпак. Вещь редкая, такие объекты переправлялись на металлолом. Их в Московской области сохранилось всего три, а мы нашли четвертый. Откопали, вытащили с помощью лебедки, трактором дотащили до асфальтовой дороги и на погрузчике отвезли в краеведческий музей, где он сейчас экспонируется. 

Многие считают, что с окончания Великой Отечественной войны прошло уже почти 80 лет и не стоит беспокоить прах умерших солдат. Почему вы продолжаете этим заниматься?

О бессмысленности поисковой работы могут говорить люди, родственники которых не остались лежать где-то в полях. В семьях, где знают, что дедушка пропал без вести, еще есть надежда его найти. Солдатам, которые отдали свою жизнь за родину, уже все равно, где лежать. Это нужно не мертвым, это нужно живым. Это нужно лично мне, это моя миссия. Я хочу, чтобы эти люди были достойно похоронены, хочу, чтобы их имена были выбиты на памятниках, чтобы они в скверах памяти значились. Хочу найти их родственников, чтобы сообщить, что нашелся их родной человек, где он погиб, как он сражался. Все это наша история.

Беседовала Ирина Филиппова