«Ад-скопище» в центре Москвы: кто жил в картонках у стен Кремля в 1990 году

Эпоха Перестройки в Советском Союзе ознаменовалась не только гласностью, но и мощным протестным движением недовольных групп населения. Осенью-зимой 1990 года протестующие резко изменили внешний облик Москвы, разбив палаточный лагерь в 200 метрах от стен Кремля. Стихийный городок близ Васильевского спуска запомнился москвичам как одно из самых колоритных явлений в истории города.

Точка сбора

Появление палаточного городка в самом центре столицы СССР стало отголоском движения шахтёров, начавшегося в Воркуте и в Кузбассе в 1989 году. Рабочие горнодобывающей промышленности требовали не только улучшения условий труда, но и демократических преобразований в стране. Далеко не везде местные власти прислушивались к шахтёрам.

Как пишет историк Рой Медведев, в сентябре 1990 года в Москву стали стягиваться делегации из разных регионов, которые разбили палаточный лагерь близ гостиницы «Россия» (ныне парк «Зарядье»). По другим данным, палатки здесь появились ещё раньше, в июне 1990 года.

Протестующие выбрали знаковое место, откуда открывался вид на башни Кремля и Храм Василия Блаженного. К протестующим шахтёрам присоединялись самые разные люди – всевозможные обиженные и обездоленные, беженцы из горячих точек и просто смутьяны. Иногда палаточников навещали народные депутаты Верховного совета СССР, выражавшие солидарность с ними.

Неприглядное зрелище

Внешне «шахтёрский посёлок» представлял собой настоящую «пощёчину общественному вкусу». Леворадикальный публицист Иван Орлов в начале 1990-х годов не случайно охарактеризовал палаточный лагерь как «ад-скопище». А газета «Новое русское слово» описывала городок как средоточие «неприглядных картонных, фанерных и полиэтиленовых конструкций».

На снимках того времени по соседству с палатками и шалашами видны развёрнутые плакаты с самыми разнообразными лозунгами. Например, один из «правдоискателей» выставил табличку идеологического толка: «С 1917-го сионизм пьёт нашу кровь». Другой требовал предать Коммунистическую партию Советского Союза суду в Нюрнберге.

Некоторых ходоков интересовали более конкретные проблемы: «Перевозке почты – поддержку государства!» Много было недовольных действиями чиновников и правоохранителей на местах. Протестующие выставляли рукописные баннеры с развёрнутым описанием своих требований и претензий. Чтобы согреться, жители городка жгли костры. На фоне Кремля они сушили развешанную на верёвках одежду. Часть москвичей сочувственно относилась к «поселенцам» и приносила им еду.

Вид палаточного лагеря резко контрастировал с московским «благолепием» эпохи застоя и Олимпиады 1980 года, когда власти гордились парадным фасадом советской столицы. Теперь же городок служил наглядным свидетельством демократизации СССР и «беспрецедентной терпимости» хозяев Кремля, которые позволяли демонстрантам жить практически в центре государственной власти. С другой стороны, палаточный лагерь показывал, до какого состояния правящий режим довёл советский народ.

Иностранные фотокорреспонденты охотно снимали палатки протестующих для европейских и американских изданий. И, вероятно, многие западные обыватели воспринимали происходящее как символ своей моральной победы в холодной войне. Страна, некогда угрожавшая миру «экспортом революции», не могла теперь удовлетворить чаяний собственного народа. Посмотреть на палаточный городок могли и иностранные постояльцы гостиницы «Россия», среди которых в начале 1990-х годов было немало известных персон.

Ликвидация городка

Поначалу жителей палаток никто не разгонял – власти внешне демонстрировали внимание к их проблемам. Делегатов из городка принимали и в Кремле, и в Совете министров, и в кабинетах ЦК КПСС на Старой Площади. До 5 ноября жалобщики официально пользовались покровительством подкомиссии Моссовета. Однако, по-видимому, безобразное зрелище всё-таки многим чиновникам «встало поперёк горла». К тому же власть беспокоил основанный палаточниками фонд «Союз гонимых», который грозил превратиться во влиятельную общественную силу. В распоряжении протестующих были даже валютные суммы, которые поступали из западных источников на специально созданный счёт в Гамбурге.

Поэтому спустя полгода с городком было решено разделаться. Из 144 поданных протестующими жалоб власти признали обоснованными всего три.

К ликвидации «посёлка» приложил руку лично председатель Верховного Совета Анатолий Лукьянов, направивший письмо в Моссовет с требованием «принять решение о судьбе палаточного городка». Нашёлся и веский повод – нарушение протестующими санитарных норм (их туалет действительно не соответствовал требованиям).

29 декабря 1990 года жителям городка было зачитано решение Исполкома Моссовета «О мерах по устранению нарушений законности на территории, прилегающей к гостинице «Россия». Палаточный лагерь ликвидировали в ночь на воскресенье, 30 декабря. В 2:35 в городок пришли ОМОНовцы, и к шести часам утра «посёлка» уже не существовало. Как сообщил подполковник Александр Заваюра, начальник Пролетарского РУВД, на момент сноса в 52 палатках проживали 43 ходока – 21 мужчина, 15 женщин и 7 детей. Сопротивления стражам порядка они не оказали. Протестующих выслали из Москвы, оплатив им железнодорожные билеты. От оставленного жителями городка мусора площадку расчистили бульдозерами. Чтобы вывезти хлам, понадобилось 60 грузовиков.

На излёте советской власти разгон палаток воспринимался экспертами как конец так называемой «митинговой демократии». На самом деле эпоха массовых протестов в Москве продолжилась и в 1991 году – массовые митинги жителей столицы привели к падению ГКЧП.

А вот в середине 1990-х годов палаточный городок у Кремля стал восприниматься как символ утраченных перестроечных свобод. После расстрела Белого дома представить себе подобное зрелище в «ельцинской» Москве стало сложно.