Психолог Самбурский: в истории Техника россияне увидели свой страх одиночества

11 апреля в Москве состоялись похороны Паши Техника, на которые пришла толпа подростков и фанатов. У храма Петра и Павла, где проходило прощание, россияне скандировали имя артиста и поднимали цветы вверх. Психолог Станислав Самбурский убежден, что Паша стал феноменом в русской культуре. Он покорил публику своей искренностью, в его истории каждый увидел себя, свой страх перед ответственностью и одиночеством. Также в беседе с сайтом «Страсти» психолог объяснил, почему рэпер скрывался за маской обезьяны. «Его история — веский повод напомнить, как разрушительно действуют наркотики, как стирают личность, обостряют боль и лишают опор. И всё же Паша Техник — это больше, чем просто печальный итог зависимости. Это — явление. Сложное, парадоксальное, и оттого такое человеческое. Совершенно невыносимый в быту, непредсказуемый на съемках, срывающий договорённости, Паша одновременно оставался источником удивительного таланта — музыкального, комедийного, искреннего. Он не играл в харизму — он ей жил. Он был интересен не потому, что хотел нравиться, а потому что не притворялся. Даже если врал — делал это по-детски, нелепо, с размахом, за который трудно не простить. Он был человеком маски, но в отличие от других — не терял за ней лица. Даже если это лицо было печальным, растерянным, уставшим. Его образ «обезьяны», за который он прятался — как будто способ отделить себя от боли: «Не я творю это безумие, это она. А сам я — просто мальчишка, который не справляется». Иногда, чтобы выжить — человек становится клоуном, анархистом, балаганом. Иронизирует, пока внутри всё рушится. Входит в роль, потому что без неё страшно. И да, это маска. Но в какой-то момент она спасала, а значит — была нужна. Пока не стала слишком тяжёлой», — считает Станислав. Психолог отметил, что артист не раз пытался начать жить с начала. Однако он находился в среде, в которой никому не нужен «простой Паша», а нужен только куражник, мем, безумец, а трезвый — скучный, неинтересный. Техник это описывал так: «Пьяный Паша — классный, трезвый — унылый». Маска выжившего — это роль, которая однажды спасла, но со временем становится клеткой. Паша научился выживать через юмор, через дерзость, через безумие. Он получал внимание, любовь, деньги, — но платил за это внутренней эмоциональной разорванностью. Потому что за маской всё так же оставался человек, который не знал, как быть без этой роли. «Ещё одна ловушка — окружение. Как правило, человек с травмой тянется к таким же. Паша искал рядом тех, кто разделял его боль, его стиль жизни, его ритм. Это было про близость, но и про капкан. Система, где все твои друзья — те, кто не умеет быть трезвым, кто нормализует саморазрушение, где «в порядке вещей» срываться, убегать, выжигать — не оставляет шансов на устойчивость. Даже если ты вдруг захочешь выбраться», — высказался эксперт. Амбивалентная привязанность. Это тип отношений, когда человек одновременно стремится к близости — и боится её. Противоречивость в чувствах — не потому, что «что-то не так с головой», а потому что в детстве любовь часто была небезопасной. Тебя обнимали — и тут же подавляли. Заботились — и обесценивали. Взрослые сами не знали, как обращаться с эмоциями. Поэтому во взрослом возрасте такой человек всё время колеблется: хочу быть рядом — и хочу сбежать. И Паша, судя по его отношениям, был именно таким. «Он искал любовь, а выбирал тех, кто не контролировал. Потому что от контроля уставал с детства. Искал тепло, но убегал, если его становилось слишком много. И в этом тоже — узнаваемость. Мы любим его не вопреки, потому что в нём, как под увеличительным стеклом, проявляется то, с чем сталкивался каждый: страх ответственности, усталость от себя, разрывающая внутренняя пустота, которую хочется чем-то залить. Кто-то бежит в работу, кто-то в сериалы, кто-то в вещества. Разные формы, один корень — боль. Паша — наш коллективный нарратив о том, как сложно жить, когда не научили жить», — резюмировал Самбурский.