Вышел на арену, так смеши!

Международный день цирка отмечается 19 апреля, — и это отличный повод поговорить с клоуном. Собеседницей «Вечерней Москвы» стала артистка Цирка Никулина на Цветном бульваре Ксения Зубова.

Многие годы профессия циркового клоуна была уважаема и престижна, однако в последние десятилетия жанр клоунады пребывал в кризисе: природа смеха изменилась, да и людей, умеющих смешить по-настоящему, становилось все меньше. О том, есть ли будущее у этой профессии, мы поговорили с клоунессой Ксенией Зубовой.

— Ксения, существует ли формула хорошей шутки?

— В первую очередь — это неожиданность и спонтанность. Например, клоун испугался, и у него волосы встали дыбом. Приемов комичного достаточно: смех строится на ритмике в ситуации, на преувеличении или контрасте. В цирковой клоунаде существуют подразделения: кто-то прибегает к музыкальности, кто-то — к акробатическим трюкам, кто-то — к драматургии в репризах. Этот суповой набор создает уникальное лицо клоуна. Какой инструмент клоуну нравится, тот он и выбирает для себя. В советский период на этом строилось разнообразие образов: Попов — трюковой клоун, Никулин — драматический и харaктерный, Енгибаров — трюковой и лиричный клоун. Зритель знал образ каждого, любил и шел на него.

— Сегодня разнообразия в жанре клоунады меньше.

— После 1990-х был длительный период, когда репризы и образы у клоунов были однообразны. Перестали выпускать оригинальные клоунские маски. Сейчас жанр переживает второе рождение. Приходят молодые клоуны, создают уникальные образы и номера. Таких людей, правда, немного.

— Вы упомянули Юрия Никулина: его сын Максим мне рассказывал, что отец не любил выступать в Цирке на проспекте Вернадского из-за того, что зритель там сидел далеко от манежа. Что особенно важно в эффективной работе с публикой?

— Я много лет проработала на проспекте Вернадского. Действительно, там огромный зал, и есть ощущение, что выступаете на стадионе. Это затрудняло работу, потому что реакции зрителя возникали медленнее — нужно время, чтобы шутка «прочиталась» и реакция на нее вернулась обратно. Для клоунады важны ответ зала и динамика, а когда приходится ждать отклика, это усложняет работу. Нам же важно, чтобы шутка дошла до каждого зрителя, чтобы никто не был обделен смехом. Манеж Цирка Никулина в этом смысле уникален: зал такой, как нужно, есть камерность. При выступлении клоун может говорить с каждым зрителем. Есть аура, которой я больше нигде не встречала.

— Как вы выбираете людей из зала для совместной репризы?

— Я смотрю из-за кулис на зрителей, присматриваюсь к ним внимательно. В начале программы «Матрешка» был парад артистов, что очень удобно: сразу было видно, кто как смотрит, как улыбается, как объясняет что-то детям, понятно, кто еще мысленно оставался на работе, что-то дописывая в смартфоне... Был в репризе «Принц» курьезный случай: реприза была только выпущена, и надо было посмотреть, как публика ее воспримет. По задумке, в зале я нахожу мужчину, который будет принцем для моей героини, мы выходим на манеж, но нашей истории всегда мешает злая ведьма, которая появляется в самый неподходящий момент. Обычно я помогаю с ней справиться в рамках заранее продуманного сценария. Но в тот раз мужчина, которого я выбрала, сделал бросок через плечо и в одну секунду уложил ведьму — это был мой ассистент ростом под два метра — на лопатки! Очень аккуратненько так положил его. Зал от неожиданности «рухнул» от смеха! Но громче всех смеялись работники цирка в проходах, которые видели репетиции и знали, как должно было быть. Тогда пришлось поменяться ролями: уже я защищала бабулю от принца. Говорила: «Стоп, стоп! Все! Хватит!» А ведьма на четвереньках уползала с манежа. Мы закончили репризу под овации зала. Это была легендарная премьера!

— Есть различие между цирковой шуткой и эстрадной?

— Конечно. Было дело: я снималась в «Петросян-шоу». Наблюдала там за артистами: читая монологи, они работают не на зал, а на телезрителя. Их так учили, они всегда смотрят в камеру. Ощущение, что они вцепились в того, кто на них будет смотреть у телевизора! Это совершенно другая подача. Надо снять на камеру так, чтобы при монтаже смысл шутки не утратился. Режиссер монтажа должен быть сам немного артистом. Гайдай, например, всегда контролировал монтаж, придумывал забавные звуки, которые усиливали комичное, и мы до сих пор смотрим его картины с удовольствием. Но, увы, таких режиссеров крайне мало. Чарли Чаплина могу еще вспомнить: он умел задать жару, используя синематограф на всю катушку!

— Эстрадная шутка сегодня развилась в форму стендап-шоу, где зачастую задача — не посмеяться, а высмеять.

— У всего в этом мире есть периоды взлета и падения, и комический жанр не является исключением. Да, это факт: юмор способен скатиться до пошлости и издевки. Но мы преодолели эту Марианскую впадину смеха, и в последнее время юмор приобретает более интеллигентные формы. Комики начинают понимать, что пошлый юмор сужает репертуар до уровня шуток школьников. Жанр таких шоу развивается естественным путем. Практически в каждом баре предлагают посмеяться — это модно! Посмотрите, как много сегодня курсов по разговорному жанру и комической импровизации. В этот формат приходит много молодых. Возможно, кто-то из них поднимется на пьедестал клоунады высокого полета.

— Герой Михаила Ефремова в фильме «12» говорит: «…смешно абсолютно все: жизнь, смерть, цунами, землетрясение. Полстраны замерзло — вы ржете, милиционер-убийца — вы ржете, беспризорные дети — вы ржете. А почему вы смеетесь? Потому что, когда серьезно, вам страшно». С философской точки зрения, как эта мода может характеризовать состояние общества?

— Хороший вопрос… Шутка и смех помогают получить разрядку даже в самый драматичный момент... Посмеялся и понял, что жизнь продолжается, что в ней есть прекрасные моменты. Но иногда смех принимает циничные формы и представляет не смех в чистом виде, а самоутверждение человека. Тогда вместо смеха появляется насмешка, издевка или даже оскорбление. Само слово «клоун» в последнее время стало использоваться как оскорбление. Люди не задумываются, что клоун — это тот, кто помогает им жить, преодолевать трудности через смех, дарит радость. Это уважаемая профессия, очень сложная и многогранная. Когда вы пьете вкусное молоко и едите мягкий свежий хлеб, подумайте, кто это сделал для вас? Колхозник. А ведь это слово тоже стало употребляться в уничижительном смысле. В обществе есть тенденция на неуважение, на обесценивание одних людей другими. Думаю, это пройдет. Но когда называют кого-то колхозником или клоуном, стоит подумать: достоин ли человек так называться? Умеет ли он выращивать первосортную пшеницу или дарить радость смехом?

— Знаю, что Цирк Никулина много делает для помощи СВО. Проводятся закрытые бесплатные представления для участников, ветеранов СВО, членов их семей. Работа клоуна в этом случае требует специальной подготовки?

— Смех и пафос несовместимы! Бывает так: предупреждают, что будет серьезная публика… Все собрались, настроились. К генералам не подходить! Вы думаете, генерал не хочет посмеяться? Да с его грузом ответственности он первый, кому нужна разрядка! Просто улыбнуться, похохотать. У нас много бывает участников СВО, и часто эти представления выглядят излишне официальными и серьезными (хотя программа у нас одна для любых зрителей). Люди хлопают, но первые минуты как-то дистанцируются. Потом видят, что все артисты работают на то, чтобы они порадовались и посмеялись, и постепенно полностью включаются. Тогда начинается настоящее цирковое представление, в котором все погружаются в полный ярких образов и добрых смыслов мир. Я работала с людьми, у которых не было рук, ног, были протезы. Я их также выбирала из зала на роль принца в «Матрешке». Это такие же прекрасные принцы, как и все остальные, и их принцессы любят и ждут их.

— Бытует мнение, что клоуны в обычной жизни грустные люди.

— Думаю, такова логика жизни. С возрастом появляются заботы, и клоуны грустнеют. Хотя все очень индивидуально. Работники цирка, которые слышат мой смех за кулисами, вряд ли назовут меня грустным клоуном.

— У вас, наверное, весело дома.

— Как у всех. Бывает разное. Мой муж работает руководителем в банке. Серьезный, ценный специалист. Он восхищается моей профессией — ее эффективность видна здесь и сейчас, смех — моментальный результат. А у него — проектная деятельность, нужно время, чтобы увидеть результат и пользу. Мы давно вместе и многому научились друг у друга. Я — отличать акцию от облигации, а он — жонглировать пятью предметами. Кстати, в своих выступлениях на конференциях он начал для наглядности жонглировать! Это помогает лучше понять сложные вещи. И это, конечно, нравится аудитории.

— Что вас веселит?

— Естественность. Люблю наблюдать за людьми.

— Русский юмор — он какой?

— Общая русская культура нас объединяет, поэтому смеемся мы, по сути, одинаково. Но, например, северные народы, народы Сибири нужно немного раскачать. А вообще, люди везде любят посмеяться. Русский юмор можно сравнить с песней «Калинка-малинка»: медленно начинается, а потом несется стремительно.

СПРАВКА

Ксения Зубова родилась 9 августа 1984 года. Окончила кукольный факультет Нижегородского театрального училища имени Е. Евстигнеева. Любимый фильм: «Поющий под дождем». Любимые песни: I will survive, «Не уходи, побудь со мною». На досуге любит перечитывать «Игры, в которые играют люди» Эрика Берна.