Докопаться до сути: АРХ МОСКВА ищет ответы на вечные вопросы
Юбилейный год будет диалогом двух ключевых площадок: приглашенным куратором АРХ МОСКВЫ стал художник и основатель арт-парка в Никола-Ленивце и фестиваля «Архстояние» Николай Полисский, а основатель выставки АРХ МОСКВА Василий Бычков выступит куратором 20-го, тоже юбилейного, «Архстояния».
У каждой АРХ МОСКВЫ своя тема. В этот раз ею стала Суть.
Что под этим понимается и на какие вопросы должна ответить выставка, «Стройгазета» спросила сразу у двух кураторов: Василия БЫЧКОВА и Николая ПОЛИССКОГО
Василий БЫЧКОВ
Каждая АРХ МОСКВА имеет свою ключевую направленность. Тема этого года — Суть. Что под этим понимается, и почему именно Суть?
АРХ МОСКВА — это такая точка во времени и пространстве, в которой фокусируется все самое интересное и важное, что происходит сегодня в архитектуре. Около тысячи участников в разных разделах и в разных форматах концентрируют свои усилия, чтобы в течение четырех коротких дней представить самое лучшее и получить максимальный результат. В многомесячной подготовке к выставке задействованы сотни талантливых людей разных профессий и поколений. А раз так, АРХ МОСКВА — это продукт коллективного интеллектуального труда множества людей. Почему бы ради всеобщей пользы не задать всем им еще какой-нибудь важный вопрос, на который они попробуют ответить в рамках всего проекта? Так думаем мы, задавая каждый год тему выставки. В юбилейном для АРХ МОСКВЫ году я попросил Николая Полисского как приглашенного главного куратора обозначить эту тему. Он произнес слово «суть». И это, скорее, не тема, а призыв ко всем участникам выставки показать что-то самое главное — суть архитектуры, суть профессии, суть своего дела, свою суть.
АРХ МОСКВА каждый раз — это сюрпризы. В этом году главный сюрприз — появление Николая Полисского в качестве куратора. Что зависит от фигуры куратора — что он определяет, что решает?
С этого года, как это было и раньше, мы планируем каждый раз приглашать нового куратора АРХ МОСКВЫ: интересны новый взгляд, новая энергия. Роль главного куратора очень важна. Мы просим его определить тему в виде кураторского манифеста, создать авторский павильон как высказывание по этой теме, определить свое видение главных составляющих проекта. И роль эта сложная, потому что куратор должен внутренне согласиться и поставить свое имя под тем, что АРХ МОСКВА — это многосложный проект. Это не только художественное высказывание, а еще машина по продвижению товаров и услуг на рынке архитектуры. Но я вижу, что мы вместе с нашими участниками, причем всех разделов, достигли со временем понимания значимости и ценности проекта, и делаем его так, что под ним не стыдно поставить подпись.
АРХ МОСКВА — международная выставка. Насколько широко зарубежное участие в этом году, и что мы от него ждем? Какие имена вы бы особенно выделили?
Сейчас вполне объяснимая пауза по участию зарубежных коллег. Мы, конечно, прилагаем усилия в повороте на глобальный юг, но это происходит очень медленно. И мы не снимаем международный статус проекта в ожидании возвращения звезд мировой архитектуры и мировых брендов, которые в свое время у нас были.
Какого практического «выхлопа» ждут участники АРХ МОСКВЫ во всех ее разделах?
АРХ МОСКВА — это площадка презентации лучших и лучшего, присутствие на ней — это высокий статус. Наша выставка — не только для специалистов, но и для широкой публики, и участие в ней — это продвижение не только в профессиональной среде, но и в общественном сознании в целом. На АРХ МОСКВЕ представлены все главные составляющие рынка архитектуры, если так можно выразиться, сюда приходят все, кого он интересует, и это место очень эффективной коммуникации с коммерческой точки зрения.
Вы в этом году определяете политику «Архстояния». Насколько сильным ожидается там влияние АРХ МОСКВЫ как проекта?
Политику «Архстояния» определяют отцы -основатели и команда этого очень успешного и авторитетного проекта. Я как куратор и команда АРХ МОСКВЫ видим свою задачу как внесение в проект чего-то нового и своего. А так как АРХ МОСКВА в основном про город, мы делаем в НиколаЛенивце такой метафорический город. Как пространство проекции для размышления о своем главном.
Николай ПОЛИССКИЙ
В этом году вы стали куратором АРХ МОСКВЫ. Трудно ли вам далось это решение? Вы принимали участие во многих выставках. АРХ МОСКВА как-то отличается от них?
АРХ МОСКВА — солидное, старейшее архитектурное мероприятие России. Конечно, обычно я участвую в выставках искусства, но и с архитекторами дело имею регулярно, они приезжают к нам в парк еще с самых первых дней. Я очень уважаю эту профессию: архитекторы создают большой материальный мир вокруг нас, все, что мы видим в городах, создано ими. А еще это очень амбициозная профессия, каждый архитектор считает себя великим, и это правильно, это сродни художникам.
Какой бы вы хотели видеть выставку, куратором которой вы стали, и такой ли она будет, как задумывалось? Или были какие-то компромиссы? Что такое Суть как тема выставки?
Моя роль на АРХ МОСКВЕ не очень велика, я выступаю, скорее, от зрителей, прошу архитекторов объяснить мне, что для них «суть». Суть, докопаться до сути — очень емко по-русски звучит. Слово не затасканное и не забитое. Мы видим, как стремительно развиваются технологии, появился искусственный интеллект, есть огромное количество возможностей науки и технологий, новые материалы, все усложняется. И я со стороны зрителя, не архитектора, хочу узнать — в чем суть. Я вполне допускаю, что у каждого зодчего она своя. На АРХ МОСКВЕ показывают многое — от дизайна до почти артистических художественных действий, но пусть архитекторы расскажут про профессию, а мы, зрители, увидим, что для них самое главное.
Вы привыкли к полям Никола-Ленивца, АРХ МОСКВА — совсем другой формат даже по размеру площадки. Это сложнее или проще? Будет ли витать дух «Архстояния» над АРХ МОСКВОЙ этого года? Если да, то в какой форме?
Разница колоссальная. Искусство и архитектура, показанные вживую и на фотографии или в зале, — это разные вещи. Я решаю эту проблему на природе — привязываюсь к ситуации, которая у меня есть, внимательно смотрю на ландшафт и материал. Если нахожусь в другой стране, то и на особенности этой страны. Когда делал проект в Японии, то старался быть японским художником, когда во Франции, то французским, в России, конечно, российским. Если бы мне достался белый, стерильный выставочный куб, то я бы смотрел на него как на абстрактную, безвоздушную вещь, где нужно заново придумать мир целиком. В этой ситуации я — творец в полной мере, ничего мне не помогает и ничего не мешает. Нужно придумать что-то такое, чтобы сразу все было ясно, чтобы человек еще в дверях уже все понял, даже заходить не нужно. Если хочется получить удовольствие от разглядывания обилия деталей и пространства, он заходит и наслаждается. Поэтому, конечно, выставка — это нечто другое, нежели открытое пространство. Но она идеально подходит для того, чтобы показать мысль и суть — разные идеи, рисунки, чертежи, готовые вещи, макеты.
Один ли вы определяли, что будет, или у вас есть команда?
Моя задача — провоцировать участников показать свою суть, но я не лезу дальше. Команда Василия Бычкова сама все самостоятельно решает и делает, мне не нужно их чему-то учить.
Мы часто слышим от представителей творческих профессий, что участие в выставках — обязательный атрибут работы. Что, с вашей точки зрения, получают участники — имя, бренд, деньги?
Участие в выставках — это важно для художника. Именно так его могут увидеть и оценить специалисты — галеристы и коллекционеры. Это классический, карьерный подход, который до сих пор работает. Не всем повезло так, как мне, иметь широкие пространства Никола-Ленивца. Я, кстати, нечасто участвую в выставках, просто потому что физически не помещаюсь — размер работ таков, что нужно учитывать многое: ширину дверных проемов, высоту потолков, перекрытия, вес. Хотя, например, для выставки «Русская античность» я сделал все маленькое, потому что античность — она ведь и в кусках музеифицируется, ну я в кусках все и сделал.
Если все получится, вы готовы еще раз взяться за выставку?
Я думаю, что кураторы должны меняться. В самом начале в Никола-Ленивце я тоже выдал все, что во мне накопилось, а потом уже захотелось посмотреть: а что другие люди могут сделать для этого места?